История одного восхождения на Эльбрус

От автора:

Действующие лица:

Rico — инструктор альпинизма, он же гид.
Сергей — альпинист третьеразрядник, второй гид.
Участники: четверо друзей из Анапы – Паша, Валера, Леша и Женя и трое подруг, Аня с Юлей — Сочи и Ира из Питера.
Всего 9 человек.

Место событий: склоны Эльбруса с Юга.

Время: август 2014 г.

Rico:
«Зачем дорога, которая не ведет к храму?» Если бы Эльбруса не было, его надо было придумать. Наверное, у каждого народа есть своя гора, которую возвели в культ. В Украине Говерла, у японцев Фудзияма, у американцев еще что там.

Юля:
Утро в 8:00, прибыли с опозданием на станцию Прохладная, название не оправдывает, раннее утро, а солнце уже раздавливает череп. Держим курс на Нальчик, там встречаемся с нашими ГЛАВНюками — гидами. Топаем на рынок за провиантом: колбаса сырокопчёная, сыр, чай трёх видов, халва, конфеты, сухофрукты, орехи, крупы, бомж-пакеты (куда же без них), шоколад, мюсли, консервы и пр. Всё ровными рядами ложится в картонную коробку. Ну, с таким количеством продуктов и свадьбу сыграть можно. Оставив еду на Чайковского, совершаем на такси экскурсию по столице Кабардино-Балкарии.

Валера:
Проводников у нас было двое. Виктор, мужчина самый старший из нас, под полтинник возрастом, жилистый живчик. Он находиться мог только в двух состояниях: он либо постоянно говорил и проявлял кипучую деятельность, либо бессознательно спал. Парни прозвали его «птица говорун». Не издевательски, а по-доброму. Второй гид, Сергей. Молодой парнишка, лет, с вида до 25, высокий и сухощавый. В отличие от Виктора, Сергей был менее многословный, от него веяло добротой, выдержкой и простотой. Оба проводника, как ни странно, были из Украины. Из Запорожья. Мы все понимали, что события в Украине не могут всеми восприниматься однозначно, и поэтому, как-то не сговариваясь вообще, не поднимали тему политики. Будто ее и не существовало. Мы были вместе, и это было главное. Это было выше политики, выше всяких президентов и санкций. Мы были просто людьми. Просто близкими по духу и отношению друг к другу.

Rico:
Группа подобралась дружная. Вмешиваться в процесс не было необходимости, достаточно было раскидать во времени и по периметру маячки (ограничения), типа за волчатник не выходи, а дальше все поехало, покатилось. При наличии второго гида и имея высокую организованность, группа жила своей жизнью в правильном направлении, мотивировать никого не надо было. Все были заряжены на успех. Себе я оставил принятие стратегических решений, остальное отдал на откуп участникам, и это оправдывало себя.

Валера:
Высота горы Чегет 3700 метров. Нам предстояло подняться на 1500 метров выше уровня, на котором уже были на своей базе. Вроде бы казалось, что тут такого, полтора километра?.. Мне тоже поначалу так казалось… Оказалось, что показалось…Полтора километра ввысь, вылились в суммарном (туда и обратно) серпантине длинной свыше 10 километров по горным склонам. В условиях начавшегося кислородного голодания. 3700 метров над уровнем моря, это высота, на которой практически нет растительности. Это высота, на которой солнце выжигает ультрафиолетом, ночные морозы вымораживают, а ветры выдувают всякую надежду на проявление жизни.

Rico:
Прежде чем предпринимать попытку взойти на Эльбрус надо было пройти акклиматизацию. Организм должен привыкнуть к пребыванию в высокогорье.
Лучше если акклиматизация проходит активно, пару дней мы подымались вверх, а потом сбрасывали высоту. По ходу разбирали азы альпинизма, выучили несколько узлов, разобрались с дюльфером и спортивным спуском, отработали передвижение в связках по зеленым лужайкам.

Валера:
В этом же первом восхождении я понял на сколько плохи мои дела. У меня оказалась самая слабая физическая готовность из всех присутствующих. Все таки мои 45 словно кандалы сковали мои ноги, не давая скакать как резвому барсу по скалистым склонам. В то время как все остальные помчались по тропе, с пробуксовками стирая кроссовки о щебень, я был вынужден все чаще останавливаться, и задыхаться от недостатка кислорода, чуть не выплевывая легкие наружу. В эти минуты я вспомнил свои курсантские годы военного училища. Вспомнил длинные кроссы, вспомнил этот легкий привкус то ли металла, то ли крови на губах от растягиваемых дыханием легких. Останавливаясь, пытаясь отдышаться и усмирить реактивно колотящееся сердце, я продолжал устремлять свой взор на вершину, со злобой на себя осознавая, что не в силах идти так же быстро как молодые. Но чуть отдышавшись, вновь стискивал зубы и сквозь надрыв мышц заставлял себя шагать все выше и выше…

Юля:
Пройдя водопад девичьи косы, дошли до небольшой ложбины с видом на обсерваторию. Одинокий купол в ночи, ледяное горное озеро, гречневая каша, зелёный чай с лимоном и спать.

Валера:
Издали понаблюдал за обсерваторией. За несколько минут там не произошло ни одного шевеления. Ни единой живой души. Если отпустить на волю свою фантазию, то можно было представить, что это картина инопланетной (например, марсианской) исследовательской станции, вся команда людей, на которой вдруг перестала подавать признаки жизни. Просто фильм ужасов… Жуть… Серые безжизненные скалы… Терминального типа постройки… Гладкая, серо-белая сфера обсерватории… И ни кого… Только мерное завывание ветра…

Rico:
Ночевка была на полпути к ледовой базе. Лучшего места вряд ли придумаешь. Травянистая лужайка, небольшое озерцо и журчащий поблизости ручей с проточной водой. Идиллия. Все портил лишь начинающийся дождь и быстро надвигающаяся темнота. Времени для раскачки было мало, а потому действия участников были строго выверенными и рациональными. Ставить палатки, пить, есть, еще раз пить, гадить перед сном. На завтра по плану такой же длительности переход но уже до льда.

Валера:
Отбились спать. И вот тут большинство из нас впервые почувствовали первые слабые отметины горной болезни… Ночью я проснулся от того, что чувствовал, как мое сердце останавливается. Я от испуга стал судорожно хватать легкими воздух словно рыба, выброшенная на берег. Но отдышавшись, я ощутил, что и сердце и легкие пришли в норму. И снова стал засыпать. Но через равные промежутки времени это гадкое ощущение повторилось. И повторялось раз за разом. Я уже привык к этой нехватке воздуха, и только чувствуя приближение кислородного голодания, я выходил из состояния дремы, активно дышал, и, насытив организм кислородом, снова начинал дремать.
Этой ночью не спали практически все. Я опасался, что поднявшись выше, мы и вовсе лишимся сна. Но оказалось, что организмы наши перестраивались по мере акклиматизации, и потом таких ночных кошмаров уже не было.

Rico:
Я первый раз шел этой дрогой, а потому рельеф для меня был в новизну. Надо отдать должное, довольно интересный проход к ледовой базе. Ориентирование не сложное, тропа явно выражена, карте соответствует. Камни вокруг черные, под ногами оплавленный шлак, вероятно, результат бывшей вулканической деятельности. Участники топают, кто во что горазд, вернее разбились по интересам и по физ. подготовке.

Валера:
Ужасно хочется пить. Усиленное дыхание просто иссушает организм. Вечно пересохшее горло, воспаленная слизистая…
Только чай может хоть немножко смягчить глотку, и чуть восстановить обмен влаги. Потому, что из легких и слизистой отплевывая, видишь легкую сукровицу. Но литровый термос уже опустошен. А я все еще на полпути к следующему лагерю. Жажда становится постоянным спутником. И здесь победить ее не возможно. Ты находишься в двух состояниях – либо пьешь, либо хочешь пить, потому, что вся вода, которую здесь можно встретить, она с ледников. Она не имеет солей и необходимых микроэлементов. Поэтому пользы для человека она не дает. Да и на вкус она такова, что пить ее можно, но вот напиться…

Rico:
Сама ледовая база, вернее то, что от нее осталось, не впечатлила. Возникало только одно желание разбомбить всю эту свалку и стереть с лица земли. Места под палатки нашли без труда.

Валера:
Анечка приготовила ужин. Хоть мы вдвоем были дежурными сегодня, но кухонные заботы она самоотверженно приняла на себя. Рисовая каша со специями и консервированной рыбой шла на ура! В отличие от жажды, в горах притупляется чувство голода. Просто ощущается потребность в некотором количестве пищи. И чувствуется это скорее не желудком, а головой. Просто понимаешь, что надо скушать хоть чуточку чего-нибудь. Старались во время переходов с чаем скушать «Сникерс» или приготовленный малюсенький бутерброд в четвертинку кусочка хлеба с колесиком сушеной колбаски и сыром.

Rico:
К вопросу почему я вожу Эльбрус только раз в сезон, да вероятно потому, что следующей такой компании в этом году уже не будет, а на другую, просто не согласен.

Валера:
День угасал…Какая звенящая, просто чудовищно глухая тишина… Только слышно, как ветер гуляет по деревянному призраку базы. Ровный и заунывный свист. Или гул. И все… Если бы мы не разговаривали друг с другом, то показалось бы, что я оглох. В ушах стоит звон то ли от высокого давления, вызванного перенесенными нагрузками, то ли от уже вплотную подкрадывающейся «горняшки». Голова еще не болит, но она ватная. Даже ход мыслей идет туго. С этой ночи у меня стали возникать цветные сны. Стоило бы мне уснуть ночью или подремать по возможности днем, я словно попадал на сеанс кино. Даже не знаю, что вызвало в мозгу такое буйство красок.

Rico:
Впереди был целый день. Приют одиннадцати находился по ту сторону ледового поля изрезанного трещинами. Надо было разгадать кроссворд и не угодить в ловушку или попросту в трещину. На случай, если это произойдет, группа должна была знать, что делать. Половину дня мы посвятили ледовым занятиям.

Валера:
Вышли на ледник. Витя провел с нами занятие по правилам движения. Потренировались в действии при срыве. Позарубались в лед. Походили в связках. Научились пользоваться буром, попробовали вытягивать товарища из трещины.
Для ознакомления заглянули в зияющие рядом трещины. Жутковатое и завораживающее зрелище… резкий, краеугольный провал в толще льда, по которому мы совсем рядом ходили без опаски. Дна не видно. Оно утопает, где-то в сгущающейся темноте. Даже темнота не простая. Фиолетовая и густая. Это одни из самых коварных убийц в горах. Они подстерегают свою жертву, укрывшись снежными шапками. И стоит неосторожному альпинисту наступить на такой хлипкий мосток, он окажется сожранным этим ледовым чудовищем. Разбит о голубые сталактиты, раздавлен тесниной стен. Очень часто жертв ледниковых трещин не находят. Ледник хранит в себе свою добычу, ревностно оберегая от тепла и света. И так они лежат в своем тайном склепе годы и века. За это альпинисты называют такие места «трупозборниками».

Юля:
После ночного отдыха в этом «фешенебельном отеле» выходим на ледник. Короткий курс в альпинистскую науку, и вот мы уже шагаем, щурясь от ветра и яркого солнца, путаясь в верёвке, судорожно обходим гигантские трещины, манящие в себя своими голубыми недрами. К вечеру приходим на «Приют 11-ти», МЧС оценивает наш подвиг одним жестом и одним словом, покрутив палец у виска тихо произносят: «Придурки…». В то время как нормальный люд поднимается к приюту на канатке, мы сделали это с самого низа на своих двоих. Итак, МЧС за наш маленький гражданский подвиг предоставило нам целую жёлтую избушку. Естественно, все девять человек туда не уместятся, а посему часть остаётся зимовать в палатках (и я в том числе).

Валера:
«ПРИЮТ 11-ти». На приюте мы разместились на базе МЧС. По блату.
Сказать, что условия для жизни и отдыха между тренировочными восхождениями там нет, значит покривить душой. Они там еще хуже, чем были на Ледовой базе. Разве что здесь был туалет, висящий прямо над пропастью, и пользование туалетом было тоже испытанием на выдержку.
Правда, нам удалось отвоевать маленькую коморку для ночлега. Она представляла из себя фюзеляж самолета АН-2. Точнее его часть без пилотской кабины и хвостовой части. Пассажирский отсек. Кто знает этот самолет, тот уже понял, что хоромы невесть какие. На стеллаже в нем могли на ночлег разместиться три человека. Но я смог перехитрить природу пространства и нарушить эвклидову геометрию, и втиснулся четвертым, постелив спальник прямо на полу.

Юля:
Утро следующего дня по предписанию посвящалось акклиматизационному выходу на скалы Пастухова (это примерно 4500-4800). Бессонная ночь накануне и распухшая от какой-то безродной бациллы щека заставляет меня остаться дома. Организм как будто бы начал протестовать над этим насилием, требует спустить его обратно. Грустно рассмотрев в треснутом кусочке походного зеркала однощёкого хомяка, я зарылась в спальник и попыталась заснуть, ибо в ближайшую ночь была запланирована кульминация наших странствий — восхождение.

Rico:
По прогнозу на день восхождения обещают погоду. Во время акклиматизационного выхода до скал Пастухова мы экспериментировали с различным темпом движения группы и промежутками на отдых.

Юля:
Отобедав днём макарошками с сыром, мы заранее распределили индивидуальный пакет с провизией, содержимое которого было следующим: кусочек хлеба, сыра, колбасы и яблоко. А ещё я позаботилась о наличии в походном мешочке, на мой взгляд, самого лучшего катализатора процесса восхождения — орешках. Итак, горный фастфуд готов, чай разлит по термосам, солнце медленно опускается за синие вершины, время выхода 2:00.
Старшие дают рекомендацию перед стартом спать, но в лагере совсем уж не до сна, зависло какое-то пугающее настораживающее ожидание, безмолвные взгляды, обращённые друг к другу, в которых читался один и тот, же вопрос: «Дойдём или не дойдём». На угрюмых лицах печать предстоящего испытания. Общее самочувствие на 3+, кто-то страдает от сильнейшей головной боли, у кого-то одышка и повышенное давление. Что касается меня, то если не считать прострелов в шею, глаз и висок, распухшую левую щеку, растёртые, как в мясорубке ноги и периодически кровоточащий нос, то всё было просто ОТЛИЧНО))).

Rico:
«А я че, я не че, никого не трогаю, сижу, починяю примус», фраза из известного всем произведения. Так и здесь, дерябнув за ужином для согрева с заветной фляги пару глотков, я, натянув на себя весь шмот, что был в наличии, завалился в палатке спать. Пуховый спальник Deuter Trek Lite 300 весом 1 кг, нихрена не греет и подходит больше для зеленых лужаек. Юбка на платке кое-как спасала от ветра. Но сон был на удивление крепким, просыпался редко.

Валера:
Ночь, как и день, как и все время нашего пребывания в высокогорье, были ветряными. Звезды не мерцают, и как-то по-космически сияют. Ночь хороша еще тем, что можно не надевать очки, без которых уже совершенно невозможно днем. При том, независимо от того, есть ли яркое солнце, или туман, или моросит снежная крупа. Ультрафиолет просачивается везде. А ночь, это время отдыха и тела, и глаз, и мозга…

Юля:
Суровая кабардинская ночь быстро накрыла лагерь, лежим в палатке, холодно, тент дрожит как осиновый лист на ветру, нет и намёка на тихую безветренную погодку, спать в такой атмосфере можно было бы только при слоновьей дозе димедрола… Думаю тяжкие думы …. поглядываю на часы, время тянется.
23:00 – думаю о том, что когда вернусь, поеду в Турцию, буду валяться на шезлонге возле бассейна задницей к верху и пить пинаколаду из трубочки.
00:00 – мысленно вкушаю крепкий чёрный кофе в прикуску с мороженным в уличной кафешке в центре Стамбула и любуюсь на толстых чаек, рассекающих воздушное пространство над Босфором .
01:00 нет, в Турцию не поеду, там людей воруют.
01:30 всё, решено, еду в Азербайджан есть арбузы.
Ну вот, глухо стукнула дверь нашей избушки, народ лениво выкарабкивался из своих лежбищ, пора…

Валера:
Группа уже выстроилась и пошла вверх, пока мы с Павлом ждали своего ратрака. Дождались минут через пятнадцать. В кузове на лавках сидело уже порядка человек десяти. Вездеход поднимался по крутому подъему. Приблизительно около 30 градусов. Поэтому пассажиры эти укатились к заднему борту, вцепились во все, что было прочно закреплено к машине, и глазели вокруг ошалелыми, наполненными ужасом, глазами. За всю дорогу никто не проронил ни слова. Можно было подумать, что каждый из них, где то в душе прощался с жизнью. Просто я не видел повода. Хотя совсем уж чуть погодя, повод такой стал проясняться.
Оставив позади нашу, ставшую родной до мозга костей группу, вездеход довез нас до верхнего предела скал Пастухова. И за эту поездку, поднявшись на 600 метров, мы отдали доброму водителю по 1000 рублей… М-да… в Анапе такси несколько дешевле…..
Проводив взглядом машину, похожую на нелепую коробочку, оседлавшую двух гигантских сороконожек или гусениц, мы поежились. Зябко как то и одиноко…. Наши где то позади…. Идти надо где то … хрен знает куда…. Кругом ничего не видно. Ориентируемся только по следам траков на снегу.

Юля:
Мы выстроились стройным рядом и ме-е-едленно, ну очень медленно дыша друг другу в спину, кряхтя и сопя двинулись наверх. Молочная пелена закрывала видимость, суровые снежные колючки втыкались во все открытые части тела, а перед глазами стояла картинка радужного солнышка, обещанного одним румынским гидом, который накануне ткнув пальцем в свой айфон с внушающей и ободряющей улыбкой произнёс : «It should be nice weather». Пока предсказание было далеко от действительности.
И вот уже первые пару человек, шагающих обратно вниз, нет, не хочет Эльбрус сегодня гостей. Мы пока двигаемся дальше, меня мучает улиточный темп нашего восхождения, я всё больше и больше начинаю нервничать, предвидя печальный исход такого медленного хода, меня просто изматывают остановки каждые 5 минут, и тут, вконец потеряв терпение, я решаю отколоться от группы. Предательство? – В какой-то степени, да, но тогда под злющий шум ветра в темноте мною правило только лишь одно желание – ДОЙТИ!

Валера:
Сильный боковой ветер. Морозом продувает даже через специальный МЧСовский комбинезон. Сбоку по лицу хлещет какая-то непонятная ледяная канитель. Ни снег, ни крупа, ни град. Просто какие-то ледяные плотные кристаллики. Бьют прямо по лицу, по носу, по глазам…
Надеваем на голову флисовые балаклавы – подобие спецназовских масок. Поднимаем капюшоны. Не помогает, как хотелось бы. Еще сильней прикрываюсь левым отворотом капюшона. Теперь вроде стало полегче.
Если светишь фонарем себе под ноги, то еще можно что-то разобрать. Чуть поднимаешь луч фонаря подальше, чтобы понять направление дороги, как луч тут же упирается в эту густую дикую смесь снега с туманом. Просто стена из белых полосок слева направо. Не видно не зги…
Проходим по 20 шагов и отдыхаем. Дышишь как паровоз, а такое впечатление, что в легкие ничего так и не попадает. Голова гудит. Звон в ушах. Сердце колотится как у зайца и готово уже выпрыгнуть из груди.
Перчатки у меня специальные горные, двойные: флисовые теплые, и продеты в ветронепроницаемые рукавицы. Но руки, пальцы все равно начинают чувствовать, как колкий мороз начинает вкрадываться и в них.

Юля:
И вот мимо в бодром темпе обгоняют нас трое, идут синхронно, без остановок, то, что надо. На мою вопросительно-утвердительную фразу: «Я тут к вам пристроюсь…???» на меня растерянно уставились из-под капюшонов три пары глаз- «What?» Это трио оказалось гостями из Венгрии, объяснивши по-английски двум леди и джентльмену причину моей передислокации, я получила одобрение, и мы двинулись в путь, оставив позади мою группу. Скрипя палками, борясь со встречным ветром через горную темноту с каждым шагом мы сокращаем расстояние между нами и заветной вершиной. А природа тем временем бушует, небо периодически вываливает на нас ободряющую ледово-снежную порцию.

Валера:
— Давай остановимся, попьем чаю! – попросил Павел.
Сели. Я достал термос. Господи…. Какое это удовольствие, посидеть и попить горяченького чаю в мире сплошного обледенения. Маленькие глоточки смачивают воспаленную слизистую горла, и становится легче и приятней дышать.
Ловлю себя на странной мысли, что, когда садились на снег, то я опасался замерзания. А теперь мне кажется, совсем тепло. Будто я сел на какой-то совсем даже не холодный диван. И мне так хорошо от этого… Совсем перестаю чувствовать холод… И Пашка притих… Наверно ему тоже хорошо…
И тут до меня сквозь эти теплые и приятные мысли стало доходить – мы засыпаем! Пашка уже спит!!!
— Паша подъем! – почти кричу я сквозь пургу.
Напарник мой встрепенулся.
Встали, и побрели дальше, как ни в чем не бывало…

Rico:
Юля ставит перед фактом, что пойдет с венграми, которые идут быстрей. Она лучше всех физически подготовлена, ходит быстро, в тоже время одета довольно легко, вероятно подмерзает. Дилемма пускать или не пускать? Дак у нас же демократия. Пустить? А вдруг что-то случится? И пока, я прокручивал в башке варианты развития событий, она уже растаяла в темноте. Меня продолжает мучить незавершенность ситуации, что если? Предвидя развитие событий, надо было с вечера отобрать у нее расписку на кшалт той, что, я писал на аэродроме при прыжках с парашютом «В случае чего, во всем происшедшем прошу винить меня».

Валера:
На горизонте прояснилась багровая полоска восхода. Я затаил надежду, что скоро взойдет солнышко, и нам станет теплее. А может даже ветер уймется немножко…
Хрена с два!!! Свежим порывом вновь нас накрыло упругим туманом и зарядом снега. И зардевшийся восход исчез в нем как наваждение. Как пустынный мираж…
Мерзнут руки. На кисти продеты петли, что бы не потерять палки. Петли тугие, и от этого руки зябнут еще сильнее.
Останавливаемся передохнуть. Опираемся грудью на палки. Не садимся, потому, что потом уже можем не встать. Дышу минуту, вторую… Мысли становятся вялыми и тягучими. Чувствую, что засыпаю. Встряхиваю головой.
Пашка впереди меня стоит так же полу раком опираясь на палки. Толкаю его.
— Паша, пошли! —
И Паша как послушный, но заезженный ослик, чуть кивнув головой, начинает перебирать ногами.

Юля:
От седловины начинается крутой подъём. Два раза чуть не сорвавшись вниз, мне стало страшно, по-настоящему страшно. Притуплённое сознание, жуткая тошнота, одышка — вот они первые вестники горной болезни, называемой в простонародье «горняшкой». Всё кругом гудит и сливается в одну молочно-белую массу, которой не видно ни конца, ни края. Какие-то мутные фигуры медленно выплывают навстречу, — люди. Четыре парня, идущие в связке, сквозь метель громко вещают, что до вершины ещё не менее двух часов. Боже, за два часа я просто вконец обезумлю. Сознание, как и всё кругом, настолько затуманено, что пробивать его приходиться нашатырём. Воспалёнными мозгами утешаю себя, что 5500 это тоже достижение и чёрт с ней, с вершиной.

Валера:
Так мы идем то в прояснении, то сквозь пургу часа два. Пока, наконец, солнце не победило, и стало светло. Правда, в нашем случае, светло, не значит, что хорошо видно. Пурга хоть и ослабла, но она продолжалась. Иногда становилось видно, что происходит и за 50 и за 100 метров от нас.

Rico:
На высоте 5050 м. перед косой полкой, какой-то добрый аксакал вморозил ратрак. Сидим отогреваемся и отпиваемся чаем. Светает. Я читаю вслух всем памятку, которую нам вручили при регистрации в МЧС. Пункт «Х» гласит: « При ухудшении видимости (в тумане) прекратить восхождение». Не хочу никому навязывать свое мнение и командовать что делать, ставлю вопрос таким образом, что каждый должен самостоятельно принять решение вверх или вниз.
Посидев в ратраке 10-15 минут люди начинают осознавать бренность и хрупкость жизни как таковой, к ним приходит прозрение и они принимают правильное решение валить вниз.
Надо отдать должное, знатная получилась хижина, хоть и маленькая, хорошее подспорье спасателям. Теперь ратрак является поворотным пунктом, от которого народ начинает валить вниз во избежание проблем.

Валера:
Злые… Разочарованные… Раздраженные… Раздосадованные… Такими мы вернулись в лагерь. Изнутри нас раздирало ощущение незавершенности.
Это чувство похоже на те, что испытывают бойцы в атаке. Когда враг сломлен, и победа уже в руках… И тут – «Хальт! Цу рюк!!!» – то бишь «Стоять! Назад!!! Отставить победу!!!»… Обидно, правда?

Rico:
Никогда не думал, что попрусь на Эльбрус в тумане по вешкам. Но жизнь распорядилась по-своему. Участники, не мудрствуя лукаво, решили не испытывать судьбу в тумане, и от дальнейшего восхождения отказались, и от ратрака повернули вниз. Но впереди еще была Юля, надо было идти забирать ее. Мы с Сергеем отправились на перемычку. Если бы мы по пути потеряли (пропустили) одну или две вешки пиши пропало, никакая бля не пойдет тебя искать в молоке. GPS, любезно предложенный Ильей, оказался не по зубам двум сенсеям, которые пытались вбить туда координаты трека с карты, не говоря уж обо мне, скромном пользователе. Так, что где-то вот так, гранаты оказались не той системы.

Юля:
Вышли на полку, и вдруг встречаю своих гидов, да именно тех, которых я покинула внизу, их только двое, вся моя группа, дойдя до 5050 вернулась обратно. Стою и думаю, что идти с ними это мой последний шанс, я понимаю, что второй попытки подняться, я больше не предприму. И я поворачиваю назад, снова лицом по направлению к вершине. Русские своих на войне не бросают. Сложившаяся ситуация прозрачно намекнула мне, о том, что никогда не стоит отрываться от своего коллектива, и я мысленно сожалела о первоначально содеянном.

Rico:
Делать восхождение в тумане — удовольствие ниже среднего. Ну, раз уж мы здесь, и ухудшения погоды не наблюдается, даже потеплело с рассветом, то надо что-то делать.
Вот мы и на перемычке. Прислушиваюсь к внутреннему голосу, по едва уловимым признакам осознаю, что сегодня все сойдет с рук. В теле легкость,
в голове кураж, и сознание того, что гора примет и отпустит, можно
играть — продолжать идти вверх.

Юля:
Уже во второй раз карабкаюсь по тому же самому склону, горняшка набирает обороты, теперь пытаясь овладеть мною усыплением. То есть, остановившись на секунду, ты начинаешь моментально засыпать, да так сладко и безмятежно, как не засыпается на собственной кровати. А уж когда мы доползли до пологого места и сели выпить чаю, я просто растеклась по снегу, чуть не погрузившись навечно в объятия Морфия.

Rico:
Тропа хорошо промаркирована, вероятно, еще гонки с майской гонки Red Fox. На вешках висят истрепанные ветром флажки. Сергей подстраивается под мой темп движения, хотя по нему видно, что мог бы идти и быстрее. Юлю глючит и колбасит. Идем 10-15 шагов, потом стоим секунд 30 и по новой. На остановках прошу Сергея, чтобы он пинал Юлю и не давал ей спать.

Юля:
В мозгах царил делирический сумбур и хаос, как будто белены объелась. Горняшка граничила с горячкой. Меня растолкали и, шатаясь, пройдя ещё несколько метров, я услышала заветное слово «Вершина». Я опустилась на колени и едва ли не со слезами заползла на самую высшую точку Европы.

Rico:
На вершине, словно в награду, на мгновение ветер раздул туман и открылось окно в сторону ГКХ (главный Кавказский хребет). Не успел достать фотоаппарат как тут же опять все закрыло и, судя по всему, уже надолго.

Юля:
В лагерь мы вернулись в 15:30, то есть всё наше мероприятие длилось почти 13 часов. Проглотив последнюю ложку каши и, отправив вдогонку стопарик водки, я, повалившись на деревянный настил, канула в небытиё до следующего дня.
Утром неспешно собрались, и, воспользовавшись благами цивилизации (канатной дорогой), спустились в Терскол. Кстати, по дороге вниз, чуть свернув с наезженной тропы, я по пояс ушла в трещину. Да-а-а, опасность всегда поджидает тебя там, где ты её совсем не ждёшь. Трещинка сначала показалось незначительной, и было смешно, пока я не подняла очки и не обнаружила, что этот снежный разрыв уходит глубоко в бесконечность. Если бы не рюкзак, которым я зацепилась за край, то эта всепоглощающая морозилка пополнилась бы ещё одной порцией свежей плоти.
Итак, за 20 минут на канатке пролетев расстояние, которое мы преодолевали три дня, оказались снова в цивилизации.

Rico:
Поляна на Чегете, белые вязаные носочки с красными цветочками, травяной чай, магнитики — беру не торгуясь. Дело сделано, все живы и целы, вечером сауна и вниз. Месяц, проведенный в горах, наложил свой отпечаток, выгорел, и не сколь физически, сколь психологически. В этот месяц спрессовалось столько всего, что хватило бы, наверное, на год. Пора на релакс.

Валера:
Поздним вечером был прощальный ужин. Как положено, пустили по кругу чарочку водки. Все друг другу желали самого доброго, выражали свою грусть по поводу того, что уже приходится расставаться. Виктор выразил свое одобрение нашему поступку, тому, что мы нашли в себе силы отказаться от продолжения восхождения, не прибегнув к неоправданному риску, сохранив свои жизни для своих родных и близких. То, что смогли взойти Юля, Витя и Сергей, это было дело случая и удачи.
Да… Эльбрус в этот раз не покорился нам. Но мы одержали победу над собой. А Эльбрус… А что, Эльбрус?… Он по-прежнему ждет нас, маня к себе своей гордой вершиной, сверкающей белизной снегов. И мне кажется, мы все равно приедем к нему. Мы все равно сделаем то, что должны сделать. И горная болезнь, которую мы подхватили там, она больше не пройдет. Она приковала души к холодной и величественной красоте недостигнутых пока еще вершин.
P.S. Кстати! А я так больше и не начал курить. Не тянет.))

Rico:
За что я люблю путешествия? Вероятно, за то, что в это время в башке происходит своеобразная перезагрузка и освобождается КЕШ, происходит чистка, как чешуя, отлетает все лишнее, второстепенное. А гора в данном случае лишь инструмент и не так важно на какую высоту ты поднялся, гораздо важнее путь, на который ты стал.
Еще раз спасибо всем участникам за посильный вклад в общее дело и до будущих встреч.

С Уважением Rico.

Авторы: Валера, Юля, Rico 2014 г.